Я пью чай только с друзьями
В последнее время мой дневник стал совсем внутренним. Можно даже подумать, что ничего, кроме моих ночных мыслей и листков из истории болезни у меня нет. На самом деле это происходит примерно по той же самой причине, по которой я не могу фотографировать: в тот момент, когда я вижу что-то красивое, я настолько в этом - проживаю, погружаюсь, вдыхаю, вщупываю - что совершенно забываю достать фотоаппарат или хотя бы телефон. Мне незачем. "Память - вот то, чем я обозреваю мир, агент Старлинг".
За эти дни случилось много прекрасного и волшебного. Любимые друзья поставили меня на коньки - и гоняли три часа, под мои крики о том, что я слабая девочка и мне нужно дать руку и не отпускать. Друзья в ответ проносились мимо чайками и кричали, что не собираются поощрять мои игры в слабость и я сама справляюсь. И я знала, что они правы - если бы в них было хоть небольшое подозрение в том, что я разбросаю свои косточки по всему катку - меня бы держали, как дельфины утопающего.
Была славная теплая ночь с гитарами.
Был утренний лес, в котором я училась быть призраком - бесшумно ходить по свежевыпавшему снегу и следить, чтобы твои следы заметало полностью.
А вчера я была в самом прекрасном храме из всех, что видела. В подвале давно заброшенной усадьбы, за стенами в пять кирпичей есть комната со сводчатыми потолками, поросшими сияющей звездным мхом изморозью. Стены укреплены еще одним слоем - натеками ледяной корки, прозрачными, зажавшими между собой и кирпичом пузырьки воздуха. В дальней от входа стене - арочная ниша, этакое слепое окно, в которой лежит ворох сухих листьев. А на потолке, среди сверкающих ростков льда, сидят бабочки - живые спящие ночные бабочки, укрывшиеся домиком своих крыльев. Храм природы, храм защиты, храм красоты - я даже не знаю, как назвать это место. К нему не подходят никакие человеческие определения, в нем не получится молиться словами - только чувствами, что рождаются внутри, и эти чувства будут услышаны и отвечены.
Было и много другого - много городского волшебства, и природного волшебства, и человеческого волшебства. Январь - его месяц. Оно разное, оно словно тысячи снежинок, кружит вокруг меня весь этот январь - добрый и теплый старик январь, укутывающий замершую девочку Алису в свою чудесную шубу и дающий ей невидимые перчатки, чтобы тоже творить волшебство. Я не умею, но я правда хочу этому научиться и при следующей встрече с январем потягаться с ним в чудесах.
Искренне,
Алиса
За эти дни случилось много прекрасного и волшебного. Любимые друзья поставили меня на коньки - и гоняли три часа, под мои крики о том, что я слабая девочка и мне нужно дать руку и не отпускать. Друзья в ответ проносились мимо чайками и кричали, что не собираются поощрять мои игры в слабость и я сама справляюсь. И я знала, что они правы - если бы в них было хоть небольшое подозрение в том, что я разбросаю свои косточки по всему катку - меня бы держали, как дельфины утопающего.
Была славная теплая ночь с гитарами.
Был утренний лес, в котором я училась быть призраком - бесшумно ходить по свежевыпавшему снегу и следить, чтобы твои следы заметало полностью.
А вчера я была в самом прекрасном храме из всех, что видела. В подвале давно заброшенной усадьбы, за стенами в пять кирпичей есть комната со сводчатыми потолками, поросшими сияющей звездным мхом изморозью. Стены укреплены еще одним слоем - натеками ледяной корки, прозрачными, зажавшими между собой и кирпичом пузырьки воздуха. В дальней от входа стене - арочная ниша, этакое слепое окно, в которой лежит ворох сухих листьев. А на потолке, среди сверкающих ростков льда, сидят бабочки - живые спящие ночные бабочки, укрывшиеся домиком своих крыльев. Храм природы, храм защиты, храм красоты - я даже не знаю, как назвать это место. К нему не подходят никакие человеческие определения, в нем не получится молиться словами - только чувствами, что рождаются внутри, и эти чувства будут услышаны и отвечены.
Было и много другого - много городского волшебства, и природного волшебства, и человеческого волшебства. Январь - его месяц. Оно разное, оно словно тысячи снежинок, кружит вокруг меня весь этот январь - добрый и теплый старик январь, укутывающий замершую девочку Алису в свою чудесную шубу и дающий ей невидимые перчатки, чтобы тоже творить волшебство. Я не умею, но я правда хочу этому научиться и при следующей встрече с январем потягаться с ним в чудесах.
Искренне,
Алиса